| |
|
Входят Гарри и Фальстаф.
|
|
|
Фальстаф. Который теперь час, Галь?
|
|
|
Гарри. Видно, у тебя мозги хересом заплыли, раз ты спрашиваешь совсем не то, что хочешь знать на самом деле. Вот будь часы бутылками, минуты каплунами, маятники языками сводень, а само солнце красивой потаскушкой в огненно-красном шелку, а то так — на что тебе время.
|
|
|
Фальстаф. Верно, Галь, верно ты говоришь. Мы, обиратели кошельков, живем не по солнцу, а по луне и семизвездию. И потому, голубчик, когда ты будешь королем, скажи, чтобы нас, рыцарей ночи, звали не дневными грабителями, а кавалерами мрака, любимцами луны. К тому же, как нас назвать бесчестными, если самые могущественные сеньоры не гнушаются подражать нам? Говорят, что твой тезка, Гарри Готспур, одержал победу над этим бешеным шотландцем Дугласом и отказывается отдать королю пленных.
|
|
|
Гарри. Говорят.
|
|
|
Фальстаф. Слышно также, что наш милостивый господин, а твой немилостивый отец, король, не хочет выкупить благородного Мортимера у дикого уэльсца Глендовера, который захватил его после того, как они двадцать четыре часа бились лицом к лицу и выломали леса на много, много фунтов стерлингов. Вот дело, каким не побрезговал бы и я.
|
|
|
Гарри. Боем или фунтами?
|
|
|
Фальстаф. Перестань шутить. Ты ведь знаешь, что я смел, как лев. Однако Готспур — шурин Мортимера, и не пить мне больше ничего, кроме чистой воды, если он не привяжется к королю.
|
|
|
Гарри. Какой стыд! Видно, что публичные дома — единственные, где тебя еще принимают, и единственный джентльмен, с которым ты беседуешь — твой собственный лакей, если твои новости так же стары, как твое брюхо. Мортимер уже не пленник Глендовера, а лучший друг и муж его дочери, а Готспур ведет с ними переговоры и две недели не может собраться послать гонца королю.
|
|
|
Фальстаф. Готспур ведет переговоры с Глендовером? С тем самым, который отколотил дьявола, наставил рога Люциферу, заставил черта присягнуть ему на кресте алебарды?
|
|
|
Гарри. Ну, да. И Дуглас с ними.
|
|
|
Фальстаф. Тот, который въезжает верхом на отвесную гору и на скаку стреляет из пистолета в воробья?
|
|
|
Гарри. Ты попал в самую точку.
|
|
|
Фальстаф. Лучше, надеюсь, чем он в воробья. Значит теперь можно покупать землю дешевле тухлой макрели, а девственниц — сотнями, как гвозди для подков. Черт возьми, недаром я сегодня печален, как старый кот или медведь на цепи.
|
|
|
Гарри. Или как заяц, или сточная канава.
|
|
|
Фальстаф. Ты любишь самые неприятные сравнения. Право, ты самый несравненный, самый негодный и самый милый принц на свете. Меня недавно на улице один старый член Совета бранил за вас, сэр. Но я не слушал его, а он говорил очень умно и притом на улице.
|
|
|
Гарри. Так всегда и бывает. Ведь сказано, что мудрость кричит на площадях и никто ей не внемлет.
|
|
|
Фальстаф. Какая у тебя нечестивая страсть к текстам! Ты прямо-таки загубил мою душу, да простит тебе Бог. До нашего знакомства я был невинен, а теперь, сказать по правде, немногим лучше самого злейшего нечестивца. Мне необходимо исправиться, и я исправлюсь, клянусь честью. Я не хочу погубить душу ни из-за какого королевского сына в целом мире.
|
|
|
Гарри. Где бы нам завтра стащить кошелек с деньгами, Джэк?
|
|
|
Фальстаф. Как хочешь, Галь, и наплюй мне в глаза, если я не буду заодно с тобой.
|
|
|
Гарри. Вот так покаянье — от молитв к грабежу.
|
|
| (Входит Пойнс). |
|
|
[1]