Две угрюмые фигуры,
Вереща, на четвереньках
Пролагают путь себе
Через темный ельник, в полночь.
Это Атта Троль с сынишкой
Самым младшим, одноухим.
Мрачен лес; у Камня Крови
Притаилися они.
«Этот камень, — Троль рычит. —
Алтарем был, где друиды
Припосили суеверно
Человеческие жертвы.
О, постыднейшая гнусность!
Чуть помыслю, дыбом шерсть
Поднимается, — во славу
Бога кровь тогда лилась.
Нынче стали просвещенней
Эти люди: неспособны
Из-за ревности к небесным
Интересам убивать.
Нет, теперь не сумасбродство
И не бред, и не безумье,
А корысть и самолюбье
Их толкает на убийство.
Лишь к земным стремятся благам
Все они наперебой;
В этой драке бесконечной
Каждый крадет для себя.
Да, всеобщее наследье
Достается лишь немногим;
Собственность, права владенья
Проповедуют они.
Собственность! Права владенья!
Воровство они и ложь.
Так сплести обман и глупость
Человек лишь мог презренный.
Собственности не творила
Бескарманная природа:
Без карманов в наших шубах
Мы являемся на свет.
|
|
Ни один из нас, конечно,
Не рождается с мешком
На своем природном мехе,
Чтоб ворованное прятать.
Только человек бесшерстный,
Что сумел чужою шерстью
Прикрывать себя, — сумел
И карман себе устроить.
О, карман! Он неестествен,
Как и собственность и право
Обладанья; стали, люди,
Вы карманными ворами.
Я кляну вас! Завещаю,
Сын мой, ненависть тебе,
Здесь, на алтаре, клянись мне
В вечной ненависти к людям.
Будь навек врагом презренным
Палачей, непримиримым
До скончанья дней твоих, —
Поклянись мне, сын мой, в этом».
И клянется сын, как древле
Ганнибал. Зловеще месяц
Озаряет Камень Крови
И обоих мизантропов.
Мы расскажем попозднее,
Как остался верен клятве
Молодой. В другой поэме
Лирой мы его прославим.
Что касается до Троля,
Мы его теперь покинем,
Чтобы тем вернее пулей
Поразить его потом.
Человечества изменник
И предатель! За такие
Козни против человека
Завтра будешь ты захвачен.
|
