Вера в чудеса! В цветок
Голубой, увядший ныне,
Но блиставший в каждом сердце
В воспеваемое мною
Время веры в чудо. Чудом
Кажется оно само.
Столько в нем чудес, что люди
Больше им не удивлялись.
Как в холодном свете будней,
Человек смотрел привычно
На чудеснейшие вещи,
Что могли бы превзойти
Их безумием безумье
Баснословии легендарных
Чернецов с сожженным мозгом
В старых рыцарских романах.
Как-то утром, как невеста,
Выплыло из океана
Синих вод морское диво,
Неизвестная страна —
Новая страна с иною
Человеческой породой,
Птицами, зверьем, цветами
И болезнями иными.
Тем же временем и старый,
Собственный наш старый мир,
Изменен, преобразован,
Тоже сделался чудесным.
Из-за откровений духа,
Современного нам духа,
Из-за чар Бертольда Шварца,
Из-за черного искусства
Волнователя из Майнца,
Также из-за волшебства,
Что владычествует в книгах,
Принесенных колдунами
Из Египта с Византией,
В современном переводе —
Книга Красоты одна
И другая Книга Правды.
Обе эти книги Бог
Написал на двух различных
Языках небесных, даже
Верим мы, собственноручно.
Старый мир иглой дрожащей,
Этим скиптром мореходов,
Колдовским жезлом, дорогу
В Индию себе открыл.
|
|
В вожделенную отчизну
Пряностей, везде растущих
В беспорядочном избытке,
Даже вьющихся во прахе,
Фантастических побегов
Трав, деревьев и цветов,
Что дворянство средь растений
Или камни из короны,
Пряностей, дотоль безвестных,
С их таинственным влияньем,
Что спасает человека,
Иногда же отравляет.
По тому смотря, кто станет
Их мешать: аптекарь умный
Иль бессмысленный венгерец
Из*** Баната.
И когда теперь ворота
Сада Индии открыли,
Море туков бальзамичных
И потоки сладострастных
Небывалых ароматов,
Опьяняющих рассудок
Их дурманом, сразу в сердце
Света Старого проникли,
Как гонимая пожаром,
Плетью огненною, кровь
Бесновалась, вожделея
Золота и наслажденья —
Но лишь золото осталось,
Так как с этой желтой сводней
Каждый сам себе добудет
Все земные наслажденья.
Золото отныне стало
Первым словом у испанца
На пороге в дом индейский —
Лишь потом воды просил он.
Перу с Мексикой узнали
Праздник золотой горячки,
И Пизарро и Кортец,
Пьяны золотом, валялись.
При паденьи храма
Квито Лопец Вакка, унеся
Солнце золота литого,
Весом центеров двенадцать,
Проиграл его тотчас же,
И осталась поговорка:
«Это Лопец, проигравший
До восхода солнца солнце».
|