| |
| Из дневника Лукницкого |
| 4. 01.1925 |
|
|
Из разговора о Гумилеве записываю следующие слова АА: ""Цех" собой знаменовал распадение этой группы - Кузмина, Зноско, Потемкина, Ауслендера. Они постепенно стали реже видеться, Зноско перестал быть секретарем "Аполлона", Потемкин в "Сатирикон" ушел, Толстой в 1912 году, кажется, переехал в Москву жить совсем... Появилась совсем другая ориентация... эта компания была как бы вокруг Вячеслава Иванова, а новая - была враждебной "башне" (Вячеслав тоже уехал в 1913 году в Москву жить. Пока он был здесь, были натянутые отношения). Здесь новая группировка образовалась: Лозинский, Мандельштам, Нарбут, Зенкевич и т. д. Здесь уже меньше было ресторанов, таких - "Альбертов", больше заседаний "Цеха"... Менее снобистской была компания".
|
|
Значительным событием в жизни Гумилева стал и выход в свет книги А. Ахматовой "Вечер". Гордость, беспокойство, радость, ревность - мы можем только гадать, какие чувства испытал Гумилев.
По словам Павлович36, Гумилев искренне думал, что "быть поэтом женщине - нелепость". Но, прочитав "Вечер", был ошеломлен: "Что ты, Аничка - готовый поэт". И еще он говорил: "Ахматова такой значительный человек, что нельзя относиться к ней только как к женщине".
|
|
| Из дневника Лукницкого |
| 13.01.1925 |
|
Н. А. Шишкина мне сообщила, что Николай Степанович, рассказывая ей об АА, сказал следующую фразу: "Ведь это я ее сделал. Я просматривал ее стихи, говорил, что они безвкусны, заставляя ее переделывать их... она самоуверенно спорила".
Оставив в стороне основания, по которым Н. А. Шишкина, давая мне такие сведения, могла быть небеспристрастной к АА, я приведу другое сообщение - Б. С. Мосолова. Давая мне воспоминания о Николае Степановиче (осенью 1925 г.), он сказал, что в годы 1910-1912 на "башне" В. Иванова и в "Бродячей собаке" многие иронически называли Н. Гумилева - "Н. С. Ахматов", желая показать обратное влияние, и раз, услышав это, АА была крайне обижена.
Вопрос общения двух поэтов чрезвычайно сложен. "Никакой блеск собственных его рифм и метафор не помог убедить ее, что нельзя вить семейное гнездо, когда на очереди высокие поэтические задачи. Помощница нужна ему, нужен оруженосец, спутник верный, любовь самоотреченная нужна, а не женская, ревнивая, к себе самой обращенная воля..."
|
|
|
Как воздух нужны Гумилеву путешествия - для жизни, для творчества... быть может, ему казалось - путешествие успокоит обиды, угнетавшие их обоих, ревность, неверность...Как знать, все в их жизни может уравновеситься... Он предлагает жене поехать в Италию.
|
|
| Из дневника Лукницкого |
| (без даты) |
|
АА: "Перед отъездом в Италию в 1912 г. Н. С. купил мне книгу Густава Флобера "Мадам Бовари", чтобы я читала в дороге. Но я не выдержала и прочла в несколько дней до отъезда..."
Кажется, все складывалось удачно, радостно. Они были вместе... и тем страшнее признание Ахматовой: "Я не могу ясно вспомнить Италию... может быть, мы были уже не так близки с Николаем Степановичем".
Что же произошло? Может быть, старые обиды никак не успокоятся, и ревность мучит обоих, причиняют боль неосторожные слова - много ли надо для расставанья?!
Ничего не случилось - и случилось все: они уходили друг от друга. И когда в конце апреля вышло "Чужое небо", один экземпляр друзья доставили Гумилеву во Флоренцию, с удивлением узнав, что Анна Андреевна живет в Риме...
Возвратившись из Италии, Гумилев сообщил Брюсову: "Литературный Петербург очень интересует теперь возможность новых группировок, и по моей заметке, а также отчасти по заметке Городецкого в "Речи", Вы можете судить, какое место в этих группировках отводится Вам. Я надеюсь, что альманах "Аполлон" окажется в значительной степени под влиянием этих веяний".
|
|
В конце мая Гумилев уехал в Слепнево работать. Он выполнял заказ К. И. Чуковского - перевел Оскара Уайльда по подстрочнику. В июле съездил в Москву, был в редакции журнала "Русская мысль".
Поскольку царскосельский дом на лето сдавали дачникам, то, вернувшись в августе из Слепнева, Гумилевы поселились в Петербурге в меблированных комнатах "Белград".
18 сентября 1912 г. в родильном приюте императрицы Александры Федоровны на 18-й линии Васильевского острова у Анны Андреевны и Николая Степановича родился сын - Лев.
|
|
| Из дневника Лукницкого |
| 23.03.1925 |
|
АА и Николай Степанович находились тогда в Ц. С. ( Царском Селе - В. Л.). АА проснулась очень рано, почувствовала толчки. Подождала немного. Еще толчки. Тогда АА заплела косы и разбудила Николая Степановича: "Кажется, надо ехать в Петербург". С вокзала в родильный дом шли пешком, потому что Николай Степанович так растерялся, что забыл, что можно взять извозчика или сесть в трамвай. В 10 ч. утра были уже в родильном доме на Васильевском острове.
А вечером Николай Степанович пропал. Пропал на всю ночь. На следующий день все приходят к АА с поздравлениями. АА узнает, что Николай Степанович дома не ночевал. Потом наконец приходит и Николай Степанович, с "лжесвидетелем". Поздравляет. Очень смущен.
|
|
|
