| |
|
Мои мечты лишь вечному покорны...
|
|
|
Новый год - новые хлопоты и новые планы.
|
|
|
Медленно, но настойчиво Гумилев осваивается в Париже, отходит одиночество - появляются знакомства, дружба, увлечения. Иногда встречи приносят разочарование...
|
|
|
Из письма Брюсову. 8.01.1907..Париж: "Многоуважаемый Валерий Яковлевич! Очень, очень благодарю Вас за Ваши письма, особенно за первое с рассуждениями о рифмах и размерах. Оно сказало мне то, что я и раньше чувствовал, но не мог применить на деле, потому что эти мысли еще не проникли в мое сознание. Эзотерическая тайна привела меня в восторг, и я ее принимаю вполне. Мой демон нашептывает мне еще разные мелкие сомнения, но я отложу их до нашего свидания, тем более что, как я слышал, Вы собирались приехать в Париж".
|
|
|
Отношения с Мережковским и Гиппиус не состоялись. Визит к ним был оскорбителен для поэта. Но ему было не свойственно помнить зло, он считал, что высшая гордость - зла не заметить и ответить на него добром. И впоследствии никогда не позволял себе ни одного грубого и резкого слова по поводу людей, унизивших его. Раздражение и злость отбирают энергию, порабощают - их нельзя допускать к своей душе. Впрочем, он "отомстил", пишет Гумилев Брюсову 6 апреля 1908 года: "не могу не признаться в недавней мальчишеской шутке. Я познакомился с одной барышней, m-lle Богдановой, которая бывает у Бальмонтов и Мережковских, и однажды в Cafe d'Harcourt она придумала отнести мое стихотворение "Андрогин" для отзыва З. Н. Гиппиус, не говоря моего имени, ни моих литературных заслуг. Стихотворение понравилось, было возвращено с надписью "очень хорошо", и даже Мережковский отнесся к нему благосклонно. M-lle Богданову расспрашивали об авторе и просили его привести, но, конечно, ей не удастся это сделать. Так что, если "Андрогин" не будет в "Весах", для З. Н. (Гиппиус. - В. Л.) останется загадкой "застенчивый" талант-метеор (эпитет Образования)".
|
|
|
И самая "страшная месть" - вторая.
|
|
| Из дневника Лукницкого |
| 10.10.1926 |
|
|
На собрании на Бассейной улице, где З. Гиппиус оказалась рядом с Николаем Степановичем, она очень кокетливо и игриво просила у него беспрестанно огня. Николай Степанович зажигал спичку, но не показал вида, что узнает Гиппиус...
|
|
|
В конце 1906г. Гумилев энергично занялся подготовкой издания русского журнала, привлек к сотрудничеству, кроме М. Фармаковского и А. Божерянова, скульптора Николауса и художника Данишевского, и в первой половине января увидел свет "Сириус" No 1. Почти все стихи и вся проза - это Гумилев под разными псевдонимами. Некоторые из них он держал в секрете даже от сотрудников журнала.
|
|
|
Написал также сам и обращение от редакции:
|
|
"Издавая первый русский художественный журнал в Париже, этой второй Александрии утонченности и просвещения, мы считаем долгом познакомить читателей с нашими планами и взглядами на искусство.
Мы дадим в нашем журнале новые ценности для изысканного миропонимания и старые ценности в новом аспекте.
Мы полюбим все, что даст эстетический трепет нашей душе, будет ли это развратная, но роскошная Помпея, или Новый Египет, где времена, сплелись в безумьи и пляске, или золотое средневековье, или наше время, строгое и задумчивое.
Мы не будем поклоняться кумирам, искусство не будет рабыней для домашних услуг. Ибо искусство так разнообразно, что свести его к какой-либо цели, хотя бы и для спасения человечества, есть мерзость перед Господом".
|
|
| Франции |
О, Франция, ты призрак сна,
Ты только образ, вечно милый,
Ты только слабая жена
Народов грубости и силы.
Твоя разряженная рать,
Твои мечи, твои знамена,
Они не в силах отражать
Тебе враждебные племена.
Когда примчалася война
С железной тучей иноземцев,
То ты была покорена
И ты была в плену у немцев.
И раньше... вспомни страдный год,
Когда слабел твой гордый идол,
Его испуганный народ
Врагу властительному выдал.
Заслыша тяжких ратей гром,
Ты трепетала, словно птица, -
И вот, на берегу глухом
Стоит великая гробница.
А твой веселый звонкий рог,
Победный рог завоеваний,
Теперь он беден и убог,
Он только яд твоих мечтаний.
|
|
И ты стоишь, обнажена,
На золотом роскошном троне,
Но красота твоя, жена,
Тебе спасительнее брони.
Где пел Гюго, где жил Вольтер,
Страдал Бодлер, богов товарищ,
Там не посмеет изувер
Плясать на зареве пожарищ,
И если близок час войны
И ты осуждена паденью,
То вечно будут наши сны
С твоей блуждающею тенью.
И нет, не нам, твоим жрецам,
Разбить в куски скрижаль закона
И бросить пламя в Notre Dame,
Разрушить стены Пантеона.
Твоя война - для нас война,
Покинь же сумрачные станы -
Чтоб песней звонкой, как струна,
Полить запекшиеся раны.
Что значит в битве алость губ?
Ты только сказка, отойди же,
Лишь через наш холодный труп
Пройдут враги, чтоб быть в Париже.
|
|
|
|
Примерно через две недели вышел "Сириус" No 2; в феврале - "Сириус" No 3. И все.
|
|
|
На обложке журнала было объявлено, что "открыта подписка на три месяца на литературно-художественный журнал "Сириус"". Было обещано, что "подписчики получат 6 нумеров, размером от одного до двух печатных листов, с репродукциями на отдельных листах".
|
|
|
Три тоненькие серые книжки, утонувшие в сложных перипетиях судьбы и времени. Хрупкие, чуть пожелтевшие листки...
|
|
|
В этом журнале все было впервые: и первые критические опыты поэта, и его первая проза.
|
|
|
[1]